Ключевой клинический признак колониальной зависимости той или иной управленческой элиты — проявление ставшего неотъемлемой частью ее мироощущения «комплекса выученной беспомощности», при котором как отдельный человек, так и группа людей в упор не видят самоочевидные возможности реализации своих интересов и, более того, категорически и с упоением отрицают саму их возможность.

Именно формирование этого комплекса у колонизируемых народов и в особенности у их руководителей стало основой потрясающей эффективности Британской империи (которая, например, полтора века держала в покорности огромную Индию с колоссальным населением крошечными гарнизонами и горсткой администраторов).

Наиболее наглядно это выражено в классической российской карикатуре, изображающей огромную толпу людей, и все как один стоят с аккуратными плакатами с надписью: «А что я один-то могу?».

И это верно: атомизированный одиночка, ничего не знающий, ничего не желающий, не умеющий знать (спасибо ЕГЭ!) и потому никому не доверяющий, действительно абсолютно беспомощен. «Горе одному, один не воин. Каждый сильный ему господин, и даже слабые, если двое». Мы наблюдаем это сейчас не только на улицах еще недавно своих городов, но и в практике госуправления. Именно в формировании, закреплении и превращении «выученной беспомощности» в часть если не национальной, то как минимум корпоративной культуры и заключается квинтэссенция колониализма — как обычного, так и экономического (заключающегося в удержании страны в положении экспортера сырья и импортера продукции его переработки).

Один из ведущих российских ученых и одновременно практиков государственного управления незадолго до специальной военной операции, политкорректно не называя Россию экономической колонией и не критикуя прямо компрадорскую часть ее управленческой элиты, подробно описал ее состояние и перспективы с сугубо практической точки зрения.

Мобилизация, то есть концентрация ресурсов для победы над «коллективным Западом», признавалась невозможной в силу неминуемого навязывания управляющему классу личной ответственности, являющейся категорически неприемлемой для него. Реформы признавались невозможными в силу существенного изменения баланса сил между основными властно-хозяйственными группами, который создавал угрозу «дворцового переворота» и в силу неприемлемого риска был очевидно неприемлемым для всех.

В этих условиях единственно доступной моделью поведения управляющей системы оставалось «ситуативное реагирование» на случайно возникающие или сознательно организуемые нашими противниками кризисы, означающее фактический отказ от сознательного преследования своих интересов и подчинение внешней воле, а значит — в конечном счете тем самым противникам. Ученый и государственный деятель честно признавал, что «ситуативное реагирование» возможно лишь при отсутствии значимых внутренних и внешних проблем, что заведомо не имеет отношения ко вчерашней и тем более сегодняшней России, однако не видел другого возможного для сложившейся управляющей системы типа поведения.

Кровавая практика последних лет подтверждает его умозаключения с патологической убедительностью.

Даже сегодня, когда вернувшийся Трамп громит объявившее России войну на уничтожение либеральное «глубинное государство» США и предельно обостряет отношения с нашими кровными врагами в Англии и континентальной Европе, бюрократия отечественной сборки не демонстрирует никакой готовности использовать распахивающиеся перед ней возможности.

Более того, продолжается рабское следование давно отброшенным (причем в отношении далеко не только России) нормам убитого еще в Югославии 1999 года международного права и агрессивное вопрошание «как можете вы сметь что-то предлагать нам, когда мы заведомо ничего не можем сделать?».

Между тем необходимые действия лежат на поверхности и, в частности, подсказаны еще почти 10 лет назад не кем иным, как Павлом Дуровым, тогда еще не создавшим «Телеграм».

Для ведения переговоров с противником надо продемонстрировать готовность нанести ему заведомо неприемлемый для него ущерб. После многократного спрямления красных линий демонстрации заведомо недостаточно — нужно прямое нанесение этого ущерба.

Таким неприемлемым ущербом совершенно точно является аналог применения ядерного оружия в хозяйственной сфере — отмена важнейшего для «коллективного Запада» права его интеллектуальной собственности.

Интеллектуальное право давно превращено глобальными и транснациональными монополиями из инструмента защиты творцов в инструмент обеспечения систематического злоупотребления монопольным положением в мировом масштабе.

Во многом благодаря ему Россия низведена в созданном «коллективным Западом» мировом разделении труда до положения бесправного донора идей. При этом систематическое воровство плодов интеллектуального труда российских ученых и инженеров не только остается полностью безнаказанным, но и превращено странами «коллективного Запада» в отдельную отрасль экономики.

Всеобъемлющая политическая война, развязанная странами «коллективного Запада» против России в мировом масштабе, полностью лишает Россию, ее юридические и физические лица каких бы то ни было реальных прав.

В этой ситуации соблюдение в России прав стран-агрессоров носит односторонний характер и не имеет оправдания. Более того, такое одностороннее соблюдение прав тех, кто всеми силами, не скрывая этого, пытается нас уничтожить, воспринимается растущей частью общества как предательство и не только ведет к дискредитации российского государства и самой идеи российской государственности, но и создает реальную угрозу смертельно опасной в современных условиях социально-политической дестабилизации.

При этом Россия не просто вычеркнута из системы международного права. Само это право прямо и открыто заменено «коллективным Западом» и его лидером, США, на устанавливаемые ими по своему произволу «правила» (вполне аналогичные бандитским понятиям 90-х годов). Это делает вредным и не имеющим оправданий одностороннее соблюдение Россией норм этого, уже не существующего права в отношении стран, в одностороннем порядке отказавшихся соблюдать его нормы в отношении России.

В этих условиях следует просто отказаться от соблюдения норм международного права, наносящих России наибольший вред и тормозящих наше развитие наиболее сильно и наиболее явно, в отношении враждебных нам государств. Одной из таких норм является защита интеллектуальной собственности.

Создатель ВКонтакте и Telegram Павел Дуров еще в 2015 году предлагал отменить международное право интеллектуальной собственности в российском Крыму, тогда исключенном «коллективным Западом» из международного права.

Поскольку сегодня «коллективный Запад» фактически вычеркнул из международного права всю Россию, идея Павла Дурова должна быть применена в полном объеме.

Помимо сокращения потерь от финансирования юридических и физических лиц недружественных России стран за счет оплаты их интеллектуальных прав, отмена их интеллектуального права снимет с нас искусственно созданные монопольные ограничения на технологическое и иные виды творчества. В результате Россия без каких-либо затрат станет глобальным центром как минимум программного и инженерного творчества. Освобождение этого творчества придаст мощный импульс всеобъемлющему развитию нашего общества и вновь превратит его в мирового лидера.

Кроме того, данная мера, нанеся «коллективному Западу» существенный ущерб и поставив под вопрос основы его существования в современном виде, станет единственным доступным его восприятию сигналом о недопустимости дальнейшего наращивания им агрессии против России, в том числе и в виде наращивания военной помощи Украине.

При этом правовые предпосылки для того налицо: Гражданский кодекс наделяет Правительство РФ правом «в интересах обороны и безопасности разрешить использование изобретения, полезной модели или промышленного образца без согласия патентообладателя с уведомлением его об этом в кратчайший срок и с выплатой ему соразмерной компенсации».

При расширительном понимании этого положения (вполне правомерном с учетом ведения боевых действий) закон предоставляет право правительству фактически отменять интеллектуальную собственность корпораций, зарегистрированных в недружественных по отношению к России государствах, поскольку уведомление их в современных условиях объективно затруднено, а соразмерная компенсация может быть символической либо учитываться в счет замороженных активов России.

Кто не захочет применять против Запада хозяйственный аналог ядерного оружия в виде отмены его интеллектуальной собственности, будет уже скоро поставлен им перед выбором между применением обычного ядерного оружия или физическим уничтожением. И одичалые от безнаказанности политические импотенты, обогатившие язык политологии термином «куколд», легко могут предпочесть второе.