Через 3-5 лет банковский сектор будет государственным на 85%, считают эксперты. Конкуренция среди кредитных организаций катастрофически снизилась, токсичные активы растут, и через полтора-два года может разразиться кризис плохих долгов. А новые технологии могут добить сектор. У мелких и даже средних банков нет средств на полноценную цифровизацию своих услуг. Частный банковский сектор исчезает на глазах, заявил Василий Солодков, директор Банковского института НИУ ВШЭ в ходе круглого стола в Высшей школе экономики. Его поддержал председатель правления «ЮниКредит Банка» Михаил Алексеев.

По его словам, доля государства в секторе за последние годы выросла с 62% до 70%. При этом в оставшихся 30% порядка 8% — это частные иностранные банки. «А через три-пять лет доля государства в банковском секторе может превысить 85%», — считает банкир. Один из участников дискуссии пошутил на эту тему так: «В России госсектор — это 70%, остальное — серый сектор». Огосударствление обострило одну из ключевых проблем банковского сектора — отсутствие равноправной конкуренции, обратил внимание Михаил Алексеев. Например, стоимость фондирования для частных банков и госбанков существенно отличается в пользу последних, отметил он. Это негативно сказывается на объемах корпоративного кредитования и на выдаче кредитов физлицам. Еще одна проблема, тесно связанная ростом доли госбанков, — снижение доверия к частным банкам со стороны населения.

Приток средств на депозиты замедлился, население не хочет, а часто и не может сберегать из-за падения доходов на протяжении последних четырех лет. Население не верит банкам, кроме как одному — самому большому, государственному, добавил Алексеев. В свою очередь, сами банки не доверяют властям и регулятору. Есть неопределенность относительно применения норм регулирования, считает Ольга Беленькая, начальник департамента финансового анализа и экономических исследований банка «Альба Альянс». Необходима более высокая информационная прозрачность и последовательность действий регулятора в реформировании сектора, считает она. С аналогичной оценкой ранее выступил и институт «Центр развития» НИУ ВШЭ. Собственники кредитных организаций предпочитали в массовом порядке вывести средства из своих банков и положить лицензию на стол мегарегулятору, говорится в мартовском обзоре центра. «Причина?

Она банальна — неверие в светлое будущее в конце тоннеля. А если кто и видел там свет, то скорее принимал его за прожектор неумолимо приближающегося локомотива», — полагают эксперты. Рост токсичных активов — еще одна проблема, на которую указали эксперты и участники рынка. По подсчетам генерального директора «БизнесДром» Павла Самиева, проблемные кредиты составляют не менее 15%. К этому стоит добавить еще порядка 2 трлн рублей, в которые можно оценить принадлежащие сейчас банкам непрофильные активы. «Нет признаков снижения доли токсичных активов, ситуация замерла на уровне 2011-2012 годов», — считает Самиев. По расчетам Алексеева, просроченная задолженность растет с 2014 года. По розничным кредитам она увеличилась с 5 до 7, по корпоративным — с 4,5 до 6,5%. Беленькая считает, что банки уже несколько лет как выбирают «стратегию пролонгации» проблемных кредитов, накапливают, маскируют их. Эксперт предложила решать проблему токсичных кредитов, взяв за основу план, недавно опубликованный Еврокомиссией. В Европе, кстати, объем проблемных активов достиг почти 1 трлн евро. Эффективный механизм для расчистки балансов предполагает создание банка плохих активов и создание рынка проблемных кредитов. Эксперты не исключают кризиса плохих долгов в ближайшие годы.

Об этом, в частности, заявил директор Центра структурных исследований РАНХиГС, экс-замминистра экономического развития Алексей Ведев. По его словам, это может случиться в ближайшие полтора-два года «с большой вероятностью». Сейчас у банков накоплен портфель кредитов в 11 трлн рублей, размещенных под запредельные 16% годовых, с 2 триллионами рублей процентных платежей ежегодно, отметил Ведев. Это очень тяжелая нагрузка на заемщиков, на экономику. При этом основная задолженность приходится на слабо обеспеченные слои населения. «Ситуация близка к катастрофичной!», — считает он. Он не согласен с теми оппонентами из банковского сектора, которые успокаивают себя тем, что нынешние проценты по кредитам приемлемы, что в былые времена ипотека «проходила и под 20% годовых». Но тогда и доходы населения росли на 30%, а сейчас едва ли на 3%, возражает Ведев. Он считает, что банки и власти напрасно уповают на рост кредитования физлиц и ипотечных кредитов, что якобы ипотека может стать драйвером экономического роста.

Такая модель стимулирования экономического роста вызывает большой вопрос. А добьет частный банковский сектор цифровизация, переход банковских услуг в онлайн, уверен Николай Кащеев, директор аналитического департамента Промсвязьбанка. Крупные банки смогут обновить программное обеспечение, а у мелких и средних не хватит на это средств. В итоге крупные игроки проведут цифровизацию услуг, охватят своими услугами даже удаленные территории, на которых традиционно «паслись» региональные банки. Ранее первый зампред Банка России Ольга Скоробогатова сообщила, что банки потеряют 20-60% прибыли к 2025 году, если не будут внедрять новые технологии. В дискуссии участвовал и представитель регулятора — Андрей Липин, замдиректора департамента денежно-кредитной политики Банка России. Он дал понять, что поводов для пессимизма немного. ЦБ вообще не видит больших проблем в секторе. Маржа не снижается, балансы очищаются. Просрочка по кредитам физических и юридических лиц снижается. ЦБ ждет роста прибыли российских банков в 2018 году.